Вопрос № 884173 - Русский язык

         (1)Я сидел в ванне с горячей водой, а брат беспокойно вертелся по маленькой комнате, хватая в руки мыло, простыню, близко поднося их к близоруким глазам и снова кладя обратно. (2)Потом стал лицом к стене и горячо продолжал:
          – (3)Сам посуди. (4)Нас учили добру, уму, логике – давали сознание. (5)Главное – сознание. (6)Можно стать безжалостным, но как возможно, познавши истину, отбросить её? (7)С детства меня учили не мучить животных, быть жалостливым. (8)Тому же учили меня книги, какие я прочёл, и мне мучительно жаль тех, кто страдает на вашей проклятой войне. (9)Но вот проходит время, и я начинаю привыкать ко всем страданиям, я чувствую, что и в обыденной жизни я менее чувствителен, менее отзывчив и отвечаю только на самые сильные возбуждения. (10)Но к самому факту войны я не могу привыкнуть, мой ум отказывается понять и объяснить то, что в основе своей безумно. (11)Миллионы людей, собравшись в одно место и стараясь придать правильность своим действиям, убивают друг друга, и всем одинаково больно, и все одинаково несчастны – что же это такое, ведь это сумасшествие?
          (12)Брат обернулся и вопросительно уставился на меня своими близорукими глазами.
          – (13)Я скажу тебе правду. – (14)Брат доверчиво положил холодную руку на моё плечо. – (15)Я не могу понять, что это такое происходит. (16)Я не могу понять, и это ужасно. (17)Если бы кто-нибудь мог объяснить мне, но никто не может. (18)Ты был на войне, ты видел – объясни мне.
          – (19)Какой ты, брат, чудак! (20)Пусти-ка ещё горячей водицы.
          (21)Мне так хорошо было сидеть в ванне, как прежде, и слушать знакомый голос, не вдумываясь в слова, и видеть всё знакомое, простое, обыкновенное: медный, слегка позеленевший кран, стены со знакомым рисунком, принадлежности к фотографии, в порядке разложенные на полках. (22)Я снова буду заниматься фотографией, снимать простые и тихие виды и сына: как он ходит, как он смеётся и шалит. (23)И снова буду писать – об умных книгах, о новых успехах человеческой мысли, о красоте и мире. (24)А то, что он сказал, было участью всех тех, кто в безумии своём становится близок безумию войны. (25)Я как будто забыл в этот момент, плескаясь в горячей воде, всё то, что я видел там.
          – (26)Мне надо вылезать из ванны, – легкомысленно сказал я, и брат улыбнулся мне, как ребёнку, как младшему, хотя я был на три года старше его, и задумался – как взрослый, как старик, у которого большие и тяжёлые мысли.
          (27)Брат позвал слугу, и вдвоём они вынули меня и одели. (28)Потом я пил душистый чай из моего стакана и думал, что жить можно и без ног, а потом меня отвезли в кабинет к моему столу, и я приготовился работать.
          (29)Моя радость была так велика, наслаждение так глубоко, что я не решался начать чтение и только перебирал книги, нежно лаская их рукою.
          (30)Как много во всём этом ума и чувства красоты!
(По Л. Андрееву*)

*Андреев Леонид Николаевич (1871–1919) – прозаик, драматург, публицист, представитель Серебряного века русской литературы.
Какое утверждение соответствует содержанию текста?

         (1)Я сидел в ванне с горячей водой, а брат беспокойно вертелся по маленькой комнате, хватая в руки мыло, простыню, близко поднося их к близоруким глазам и снова кладя обратно. (2)Потом стал лицом к стене и горячо продолжал:
          – (3)Сам посуди. (4)Нас учили добру, уму, логике – давали сознание. (5)Главное – сознание. (6)Можно стать безжалостным, но как возможно, познавши истину, отбросить её? (7)С детства меня учили не мучить животных, быть жалостливым. (8)Тому же учили меня книги, какие я прочёл, и мне мучительно жаль тех, кто страдает на вашей проклятой войне. (9)Но вот проходит время, и я начинаю привыкать ко всем страданиям, я чувствую, что и в обыденной жизни я менее чувствителен, менее отзывчив и отвечаю только на самые сильные возбуждения. (10)Но к самому факту войны я не могу привыкнуть, мой ум отказывается понять и объяснить то, что в основе своей безумно. (11)Миллионы людей, собравшись в одно место и стараясь придать правильность своим действиям, убивают друг друга, и всем одинаково больно, и все одинаково несчастны – что же это такое, ведь это сумасшествие?
          (12)Брат обернулся и вопросительно уставился на меня своими близорукими глазами.
          – (13)Я скажу тебе правду. – (14)Брат доверчиво положил холодную руку на моё плечо. – (15)Я не могу понять, что это такое происходит. (16)Я не могу понять, и это ужасно. (17)Если бы кто-нибудь мог объяснить мне, но никто не может. (18)Ты был на войне, ты видел – объясни мне.
          – (19)Какой ты, брат, чудак! (20)Пусти-ка ещё горячей водицы.
          (21)Мне так хорошо было сидеть в ванне, как прежде, и слушать знакомый голос, не вдумываясь в слова, и видеть всё знакомое, простое, обыкновенное: медный, слегка позеленевший кран, стены со знакомым рисунком, принадлежности к фотографии, в порядке разложенные на полках. (22)Я снова буду заниматься фотографией, снимать простые и тихие виды и сына: как он ходит, как он смеётся и шалит. (23)И снова буду писать – об умных книгах, о новых успехах человеческой мысли, о красоте и мире. (24)А то, что он сказал, было участью всех тех, кто в безумии своём становится близок безумию войны. (25)Я как будто забыл в этот момент, плескаясь в горячей воде, всё то, что я видел там.
          – (26)Мне надо вылезать из ванны, – легкомысленно сказал я, и брат улыбнулся мне, как ребёнку, как младшему, хотя я был на три года старше его, и задумался – как взрослый, как старик, у которого большие и тяжёлые мысли.
          (27)Брат позвал слугу, и вдвоём они вынули меня и одели. (28)Потом я пил душистый чай из моего стакана и думал, что жить можно и без ног, а потом меня отвезли в кабинет к моему столу, и я приготовился работать.
          (29)Моя радость была так велика, наслаждение так глубоко, что я не решался начать чтение и только перебирал книги, нежно лаская их рукою.
          (30)Как много во всём этом ума и чувства красоты!
(По Л. Андрееву*)

*Андреев Леонид Николаевич (1871–1919) – прозаик, драматург, публицист, представитель Серебряного века русской литературы.
Какое из перечисленных утверждений является ошибочным?

       (1)Чума в нашем доме. (2)Лечить её мы не умеем. (3)Более того, мы сплошь да рядом не умеем даже поставить правильный диагноз. (4)И тот, кто уже заразился, зачастую не замечает, что он болен и заразен.
          (5)Ему-то кажется, что он знает о фашизме всё. (6)Ведь всем же известно, что фашизм – это чёрные эсэсовские мундиры, лающая речь, вздёрнутые в римском приветствии руки, свастика, чёрно-красные знамёна, марширующие колонны, люди-скелеты за колючей проволокой…
          (7)О, мы прекрасно знаем, что такое фашизм – немецкий фашизм, он же – гитлеризм. (8)Нам и в голову не приходит, что существует и другой фашизм, такой же поганый, такой же страшный, но свой, доморощенный. (9)И, наверное, именно поэтому мы не видим его, когда он на глазах у нас разрастается в теле страны, словно тихая злокачественная опухоль. (10)Мы, правда, различаем свастику, закамуфлированную под рунические знаки. (11)До нас доносятся хриплые вопли, призывающие к расправе над инородцами. (12)Мы замечаем порой поганые лозунги и картинки на стенах наших домов. (13)Но мы никак не можем признаться себе, что это тоже фашизм. (14)Нам всё кажется, что фашизм – это чёрные эсэсовские мундиры, лающая иноземная речь, жирный дым из труб крематориев, война...
          (15)Сейчас Академия наук, выполняя указ Президента, лихорадочно формулирует научное определение фашизма. (16)Надо полагать, это будет точное, всеобъемлющее, на все случаи жизни определение. (17)И, разумеется, дьявольски сложное.
          (18)А, между тем, фашизм – это просто. (19)Более того, фашизм – это очень просто! (20)Фашизм есть диктатура националистов. (21)Соответственно, фашист – это человек, исповедующий (и проповедующий) превосходство одной нации над другими и при этом – активный поборник «железной руки», «дисциплины – порядка», «ежовых рукавиц» и прочих прелестей тоталитаризма.
          (22)И всё. (23)Больше ничего в основе фашизма нет. (24)Диктатура плюс национализм. (25)Тоталитарное правление одной нации. (26)А всё остальное – тайная полиция, лагеря, костры из книг, война – прорастает из этого ядовитого зерна, как смерть из раковой клетки.
          (27)Только, ради Бога, не путайте национализм с патриотизмом! (28)Патриотизм – это любовь к своему народу, а национализм – неприязнь к чужому. (29)Патриот прекрасно знает, что не бывает плохих и хороших народов – бывают лишь плохие и хорошие люди. (30)Националист же всегда мыслит категориями «свои – чужие», «наши – ненаши», он целые народы с лёгкостью необыкновенной записывает в негодяи, или в дураки, или в бандиты.
          (31)Так что если вы вдруг «осознали», что только лишь ваш народ достоин всех благ, а все прочие народы вокруг – второй сорт, поздравляю: вы сделали свой первый шаг в фашизм. (32)Потом вас осеняет, что высоких целей ваш народ добьётся, только когда железный порядок будет установлен и заткнут пасть всем этим крикунам и бумагомаракам, разглагольствующим о свободах, когда поставят к стенке (без суда и следствия) всех, кто идёт поперек, а инородцев беспощадно возьмут к ногтю... (33)Как только вы приняли всё это, процесс завершился: вы уже фашист. (34)На вас нет чёрного мундира со свастикой. (35)Вы не имеете привычки орать «хайль!». (36)Вы всю жизнь гордились победой нашей страны над фашизмом. (37)Но вы позволили себе встать в ряды борцов за диктатуру националистов. (38)И вы уже фашист. (39)Как просто! (40)Как страшно просто.
          (41)Дорога истории давно уже накатана, логика истории беспощадна, и, как только придут к власти ваши фюреры, заработает отлаженный конвейер: устранение инакомыслящих – подавление неизбежного протеста – концлагеря, виселицы – упадок мирной экономики – милитаризация – война… (42) Если же вы, опомнившись, захотите в какой-то момент остановить этот страшный конвейер, вы будете беспощадно уничтожены.
          (43)Мы живём в опасное время. (44)Чума в нашем доме. (45)В первую очередь она поражает оскорблённых и униженных, а их так много сейчас.
          (46)Можно ли повернуть историю вспять? (47)Наверное, можно, если этого захотят миллионы. (48)Так давайте этого не хотеть. (49)Ведь многое зависит от нас самих. (50)Не всё, конечно, но многое.
(По Б.Н. Стругацкому*)

*Борис Натанович Стругацкий (род. в 1933 г.) – известный российский писатель, сценарист, переводчик, создавший в соавторстве с братом Аркадием Стругацким несколько десятков произведений, ставших классикой современной научной и социальной фантастики.
Статья Б. Стругацкого «Фашизм – это очень просто» впервые была опубликована в 1995 году.
В предложениях 41–42 найдите краткое прилагательное. Слово введите в поле ответов.

(1)… (2)Однако не все эти фрагменты должны войти в реферат. (3)Их следует отобрать в соответствии с темой реферата и сгруппировать вокруг развивающих её нескольких больших подтем. (4)При этом важно точно и лаконично изложить содержание отобранных фрагментов, провести их смысловое свёртывание. (5)Под смысловым свёртыванием, или компрессией, понимается операция, приводящая к сокращению текста без потери важной, актуальной информации. (6)______ компрессия, предусматривающая исключение из текста избыточной, второстепенной информации, является одним из ведущих приёмов при написании реферата.
Какое из приведённых ниже слов или сочетаний слов должно быть на месте пропуска в шестом предложении текста?

(1)… (2)Это не совсем так. (3)В прозрачной его глубине есть оттенки мягкого зеленоватого цвета и бледной синевы. (4)Но всё своеобразие аквамарина заключается в том, что он ярко освещён изнутри совершенно серебряным (именно серебряным, а не белым) огнём. (5)Кажется, что, если вглядеться в аквамарин, увидишь тихое море с водой цвета звёзд. (6)______ эти цветовые и световые особенности аквамарина и других драгоценных камней и вызывают у нас чувство таинственности.
Какое из приведённых ниже слов или сочетаний слов должно быть на месте пропуска в шестом предложении текста?

         (1)Я сидел в ванне с горячей водой, а брат беспокойно вертелся по маленькой комнате, хватая в руки мыло, простыню, близко поднося их к близоруким глазам и снова кладя обратно. (2)Потом стал лицом к стене и горячо продолжал:
          – (3)Сам посуди. (4)Нас учили добру, уму, логике – давали сознание. (5)Главное – сознание. (6)Можно стать безжалостным, но как возможно, познавши истину, отбросить её? (7)С детства меня учили не мучить животных, быть жалостливым. (8)Тому же учили меня книги, какие я прочёл, и мне мучительно жаль тех, кто страдает на вашей проклятой войне. (9)Но вот проходит время, и я начинаю привыкать ко всем страданиям, я чувствую, что и в обыденной жизни я менее чувствителен, менее отзывчив и отвечаю только на самые сильные возбуждения. (10)Но к самому факту войны я не могу привыкнуть, мой ум отказывается понять и объяснить то, что в основе своей безумно. (11)Миллионы людей, собравшись в одно место и стараясь придать правильность своим действиям, убивают друг друга, и всем одинаково больно, и все одинаково несчастны – что же это такое, ведь это сумасшествие?
          (12)Брат обернулся и вопросительно уставился на меня своими близорукими глазами.
          – (13)Я скажу тебе правду. – (14)Брат доверчиво положил холодную руку на моё плечо. – (15)Я не могу понять, что это такое происходит. (16)Я не могу понять, и это ужасно. (17)Если бы кто-нибудь мог объяснить мне, но никто не может. (18)Ты был на войне, ты видел – объясни мне.
          – (19)Какой ты, брат, чудак! (20)Пусти-ка ещё горячей водицы.
          (21)Мне так хорошо было сидеть в ванне, как прежде, и слушать знакомый голос, не вдумываясь в слова, и видеть всё знакомое, простое, обыкновенное: медный, слегка позеленевший кран, стены со знакомым рисунком, принадлежности к фотографии, в порядке разложенные на полках. (22)Я снова буду заниматься фотографией, снимать простые и тихие виды и сына: как он ходит, как он смеётся и шалит. (23)И снова буду писать – об умных книгах, о новых успехах человеческой мысли, о красоте и мире. (24)А то, что он сказал, было участью всех тех, кто в безумии своём становится близок безумию войны. (25)Я как будто забыл в этот момент, плескаясь в горячей воде, всё то, что я видел там.
          – (26)Мне надо вылезать из ванны, – легкомысленно сказал я, и брат улыбнулся мне, как ребёнку, как младшему, хотя я был на три года старше его, и задумался – как взрослый, как старик, у которого большие и тяжёлые мысли.
          (27)Брат позвал слугу, и вдвоём они вынули меня и одели. (28)Потом я пил душистый чай из моего стакана и думал, что жить можно и без ног, а потом меня отвезли в кабинет к моему столу, и я приготовился работать.
          (29)Моя радость была так велика, наслаждение так глубоко, что я не решался начать чтение и только перебирал книги, нежно лаская их рукою.
          (30)Как много во всём этом ума и чувства красоты!
(По Л. Андрееву*)

*Андреев Леонид Николаевич (1871–1919) – прозаик, драматург, публицист, представитель Серебряного века русской литературы.
В предложении 6 найдите слово, образованное приставочно-суффиксальным способом. Слово введите в поле ответов.