Вопрос № 1065945 - Русский язык

          (1)Удаляясь, уходя из дома, мы упорно и трудно шли к нему. (2)Чем ближе была Германия, тем ближе был дом, тем быстрее мы возвращались в свою оборванную войной юность, которую, представлялось нам, можно ещё продолжить потом.
          (3)Нам было тогда и по двадцать лет и по сорок одновременно.
          (4)Мы мечтали вернуться в тот солнечный довоенный мир, из которого ушли, запомнив его прекрасную утреннюю яркость и тишину. (5)Солнце казалось нам праздничным, встающим над землёй каждый день по своей непреложной закономерности. (6)Все ливни тогда проходили над нашей головой, и мы были только рады блеску молний, пушечным раскатам грома и тёплой влаге на губах. (7)Весь мир, тёплый, мягкий, прозрачно-лучезарный, лежал у наших ног ранним голубым апрелем, обогревая добротой, радостью, ожиданием любви. (8)Там, позади, везде была разлита зеленовато-светлая акварель, не было ожесточённой непримиримости и ненависти, и не было жёстких чёрных красок боли и утрат.
          (9)За долгие четыре года войны, каждый час чувствуя возле своего плеча огненное дыхание смерти, молча проходя мимо свежих бугорков с надписями химическим карандашом на дощечках, мы не утратили в себе прежний мир юности, но мы повзрослели на двадцать лет и, мнилось, прожили их так подробно, так насыщенно, что этих лет хватило бы на жизнь двум поколениям.
          (10)Мы узнали, что мир и прочен, и зыбок. (11)Мы узнали, что солнце может не взойти утром, потому что его блеск, его тепло может уничтожить бомбёжка. (12)И тогда горизонт утонет в чёрно-багровой завесе дыма. (13)Порой мы ненавидели солнце – оно обещало лётную погоду и, значит, косяки пикирующих на траншеи «юнкерсов».
          (14)Кто из нас мог сказать раньше, что зелёная трава может быть фиолетовой, потом аспидно-чёрной и закручиваться спиралью, вянуть от разрывов танковых снарядов? (15)Кто мог представить, что когда-нибудь увидит на белых женственных ромашках, этих символах любви, капли крови своего друга, убитого автоматной очередью?
          (16)Мы входили в разрушенные, безлюдные города, дико зияющие чёрными пустотами окон, провалами подъездов. (17)Поваленные фонари с разбитыми стёклами не освещали толпы гуляющих на израненных воронками тротуарах, не было слышно смеха, не звучала музыка.
          (18)Мы узнали, что такое фашизм во всей его человеконенавистнической наготе. (19)За четыре года войны моё поколение познало многое, но наше внутреннее зрение воспринимало только две краски: солнечно-белую и масляно-чёрную. (20)Середины не было. (21)Не было нюансов. (22)Радужные цвета спектра отсутствовали.
          (23)Война была жестокой и грубой школой: мы сидели не за партами, не в аудиториях, а в мёрзлых окопах, и перед нами были не конспекты, а бронебойные снаряды и пулемётные гашетки. (24)Мы ещё не обладали жизненным опытом и вследствие этого не знали простых, элементарных вещей, которые приходят к человеку в будничной, мирной жизни. (25)Мы не знали, в какой руке держать вилку, забывали обыденные нормы поведения, скрывали нежность и доброту.
          (26)Но наш душевный опыт был переполнен до предела. (27)Мы могли плакать не от горя, а от ненависти и могли по-детски радоваться весеннему косяку журавлей, как никогда не радовались – ни до войны, ни после войны. (28)Помню, в предгорьях Карпат первые треугольники журавлей возникли в небе, протянулись в белых, как прозрачный дым, весенних разводах облаков над нашими окопами, и мы зачарованно смотрели на их медленное движение, угадывая их путь в Россию. (29)Мы смотрели на них до тех пор, пока гитлеровцы из своих окопов не открыли автоматный огонь по этим косякам. (30)Трассирующие пули расстроили журавлиные цепочки, и мы в гневе открыли огонь по фашистским окопам.
          (31)Неиссякаемое чувство ненависти в наших душах было тем ожесточённее, чем чище, яснее, ранимее было ощущение зелёного, юного и солнечного мира великих ожиданий. (32)Всё это жило в нас, снилось нам. (33)Это сообщало нам силы, это рождало мужество и терпение. (34)Это заставляло нас брать высоты, казавшиеся недоступными.
          (35)Наше поколение – те, что остались в живых, – вернулось с войны, сумев сохранить, пронести в себе через огонь этот чистый, лучезарный мир, непреходящую веру в будущее, в молодость, в надежду. (36)Но мы стали непримиримее к несправедливости, добрее к добру, наша совесть стала вторым сердцем. (37)Ведь эта совесть была оплачена кровью, обжигающей душу ненавистью ко всему чёрному, жестокому, античеловеческому. (38)И вместе с тем четыре года войны мы сохраняли в себе тепло солнца, естественный цвет молодой травы, улыбку любимой женщины, мягкий блеск фонарей в тёплых сумерках и вечерний снегопад.
(По Ю. В. Бондареву*)

*Юрий Васильевич Бондарев (род. в 1924 г.) – русский писатель, участник Великой Отечественной войны, представитель так называемой «лейтенантской прозы», автор произведений «Батальоны просят огня», «Тишина», «Горячий снег», «Берег», «Выбор», «Последние залпы» и мн. др. По нескольким произведениям Юрия Бондарева сняты художественные фильмы.
Какое из перечисленных утверждений является верным?

          (1)Удаляясь, уходя из дома, мы упорно и трудно шли к нему. (2)Чем ближе была Германия, тем ближе был дом, тем быстрее мы возвращались в свою оборванную войной юность, которую, представлялось нам, можно ещё продолжить потом.
          (3)Нам было тогда и по двадцать лет и по сорок одновременно.
          (4)Мы мечтали вернуться в тот солнечный довоенный мир, из которого ушли, запомнив его прекрасную утреннюю яркость и тишину. (5)Солнце казалось нам праздничным, встающим над землёй каждый день по своей непреложной закономерности. (6)Все ливни тогда проходили над нашей головой, и мы были только рады блеску молний, пушечным раскатам грома и тёплой влаге на губах. (7)Весь мир, тёплый, мягкий, прозрачно-лучезарный, лежал у наших ног ранним голубым апрелем, обогревая добротой, радостью, ожиданием любви. (8)Там, позади, везде была разлита зеленовато-светлая акварель, не было ожесточённой непримиримости и ненависти, и не было жёстких чёрных красок боли и утрат.
          (9)За долгие четыре года войны, каждый час чувствуя возле своего плеча огненное дыхание смерти, молча проходя мимо свежих бугорков с надписями химическим карандашом на дощечках, мы не утратили в себе прежний мир юности, но мы повзрослели на двадцать лет и, мнилось, прожили их так подробно, так насыщенно, что этих лет хватило бы на жизнь двум поколениям.
          (10)Мы узнали, что мир и прочен, и зыбок. (11)Мы узнали, что солнце может не взойти утром, потому что его блеск, его тепло может уничтожить бомбёжка. (12)И тогда горизонт утонет в чёрно-багровой завесе дыма. (13)Порой мы ненавидели солнце – оно обещало лётную погоду и, значит, косяки пикирующих на траншеи «юнкерсов».
          (14)Кто из нас мог сказать раньше, что зелёная трава может быть фиолетовой, потом аспидно-чёрной и закручиваться спиралью, вянуть от разрывов танковых снарядов? (15)Кто мог представить, что когда-нибудь увидит на белых женственных ромашках, этих символах любви, капли крови своего друга, убитого автоматной очередью?
          (16)Мы входили в разрушенные, безлюдные города, дико зияющие чёрными пустотами окон, провалами подъездов. (17)Поваленные фонари с разбитыми стёклами не освещали толпы гуляющих на израненных воронками тротуарах, не было слышно смеха, не звучала музыка.
          (18)Мы узнали, что такое фашизм во всей его человеконенавистнической наготе. (19)За четыре года войны моё поколение познало многое, но наше внутреннее зрение воспринимало только две краски: солнечно-белую и масляно-чёрную. (20)Середины не было. (21)Не было нюансов. (22)Радужные цвета спектра отсутствовали.
          (23)Война была жестокой и грубой школой: мы сидели не за партами, не в аудиториях, а в мёрзлых окопах, и перед нами были не конспекты, а бронебойные снаряды и пулемётные гашетки. (24)Мы ещё не обладали жизненным опытом и вследствие этого не знали простых, элементарных вещей, которые приходят к человеку в будничной, мирной жизни. (25)Мы не знали, в какой руке держать вилку, забывали обыденные нормы поведения, скрывали нежность и доброту.
          (26)Но наш душевный опыт был переполнен до предела. (27)Мы могли плакать не от горя, а от ненависти и могли по-детски радоваться весеннему косяку журавлей, как никогда не радовались – ни до войны, ни после войны. (28)Помню, в предгорьях Карпат первые треугольники журавлей возникли в небе, протянулись в белых, как прозрачный дым, весенних разводах облаков над нашими окопами, и мы зачарованно смотрели на их медленное движение, угадывая их путь в Россию. (29)Мы смотрели на них до тех пор, пока гитлеровцы из своих окопов не открыли автоматный огонь по этим косякам. (30)Трассирующие пули расстроили журавлиные цепочки, и мы в гневе открыли огонь по фашистским окопам.
          (31)Неиссякаемое чувство ненависти в наших душах было тем ожесточённее, чем чище, яснее, ранимее было ощущение зелёного, юного и солнечного мира великих ожиданий. (32)Всё это жило в нас, снилось нам. (33)Это сообщало нам силы, это рождало мужество и терпение. (34)Это заставляло нас брать высоты, казавшиеся недоступными.
          (35)Наше поколение – те, что остались в живых, – вернулось с войны, сумев сохранить, пронести в себе через огонь этот чистый, лучезарный мир, непреходящую веру в будущее, в молодость, в надежду. (36)Но мы стали непримиримее к несправедливости, добрее к добру, наша совесть стала вторым сердцем. (37)Ведь эта совесть была оплачена кровью, обжигающей душу ненавистью ко всему чёрному, жестокому, античеловеческому. (38)И вместе с тем четыре года войны мы сохраняли в себе тепло солнца, естественный цвет молодой травы, улыбку любимой женщины, мягкий блеск фонарей в тёплых сумерках и вечерний снегопад.
(По Ю. В. Бондареву*)

*Юрий Васильевич Бондарев (род. в 1924 г.) – русский писатель, участник Великой Отечественной войны, представитель так называемой «лейтенантской прозы», автор произведений «Батальоны просят огня», «Тишина», «Горячий снег», «Берег», «Выбор», «Последние залпы» и мн. др. По нескольким произведениям Юрия Бондарева сняты художественные фильмы.
Какое слово использовано в тексте в переносном значении?

          (1)Когда в горах стреляют – то ли близко, то ли далеко – и глухое эхо грохочет и обступает тебя со всех сторон, высота и простор ощущаются особенно сильно. (2)Кажется, что ты находишься не на земле, а на небе, где-то среди громов. (3)Винтовочный хлопок раздаётся, как разрыв снаряда, выстрел из пушки подобен горному обвалу. (4)И мелкое земное чувство страха покидает душу. (5)Стоишь и удивляешься сам себе: либо ты очень мал среди этих каменных громад, и потому никакая пуля не может тебя задеть, либо очень велик, почти бесплотен, как эхо, и жизни твоей всё равно никогда не будет конца.
          (6)Утром замер бой в горах. (7)Война словно заканчивалась. (8)Когда совсем стихло, из ближнего аула донёсся лай собак. (9)Неожиданно очень громко запел петух. (10)Пахнуло русской деревней. (11)Собачий лай в селениях не умолкал ни при какой стрельбе, но в горячке боя его переставали слышать, как пение птиц, как шум ветра в деревьях.
          (12)На небе появилось солнце. (13)Может быть, и его мы с утра просто не замечали.
          (14)Появился ветер. (15)И орлы. (16)Ветер можно было увидеть и в небе, если следить за орлами. (17)Он их приподнимал, чуть подкидывал, иногда заставлял резко взмахивать крыльями.
          (18)К концу боя я оказался на высокой седловине. (19)Дальше идти было некуда и не нужно. (20)Я оглядел вокруг небо и землю и лёг в траву. (21)Лёг в траву, ощутил её влажный свежий запах и услышал стрекотание кузнечиков. (22)Я даже увидел кузнечиков – их было очень много.
          (23)Первое время я, кажется, ни o чём не думал. (24)Мне просто было хорошо. (25)Я отдыхал. (26)Полежать не двигаясь хоть полчаса – других желаний у меня не было. (27)Потом я вдруг ясно понял, что война заканчивается и что я живой.
          (28)Я повернулся на спину, желая убедиться в том, что я жив, что земля тверда, а надо мною небо.
          (29)Небо надо мною было очень высокое, а утреннее солнце не выше гор и освещало лишь отдалённые вершины их. (30)Границы солнца отмечали высоту, шли поверх долин и ущелий от скалы к скале, от холма к холму.
          (31)Чем выше поднималось солнце, тем шире расходился его свет по горам. (32)И наконец озарилась самая глубокая долина, засиял весь мир.
          (33)Я отбросил винтовку в сторону и раскинул руки. (34)В душе всё пело, а я молчал и только улыбался.
          – (35)Родные мои, любимые! – думал я, вспоминая при этом и мать, и жену, и детей, и всех своих далёких друзей-товарищей. – (36)Скоро мы опять будем вместе. (37)И всё пойдёт хорошо: я – живой. (38)Где вы сейчас? (39)О многих я давно ничего не знаю.
          (40)Мне захотелось сейчас же писать всем письма, наводить справки. (41)Солнце припекало всё больше, травой пахло всё сильнее, усталость в теле не проходила, и я лежал вверх лицом, чуть прикрыв глаза и не шевелясь. (42)У самого виска возился кузнечик, и я его не трогал.
          (43)В ауле всё так же лаяли собаки. (44)Горели костры, где-то очень далеко погромыхивали пушки, но там была не наша часть, и я мог никуда не спешить, у меня были в запасе часа два полной свободы.
          (45)И в это время чья-то чёрная тень на мгновение закрыла солнце. (46)Я не вздрогнул, не пошевелился, я только скосил глаза и увидел большого горного орла. (47)Из всех лежавших в разных местах людей он выбрал меня и начал кружить, спускаясь всё ниже и ниже. (48)Вероятно, он принял меня за мёртвого. (49)Но я был живой. (50)И я перестал следить за ним, думая о своём.
          – (51)Мама, родная моя! (52)С тобой сейчас никого нет, ни одного сына. (53)Михайло погиб под Сталинградом. (54)Но я – живой и вернусь к тебе, приеду, всё сделаю, чтобы тебе было хорошо. (55)Дети мои любимые! (56)Здоровы ли вы? (57)Сейчас у вас будет всё: школа, дом, счастье. (58)Всё будет. (59)Я живой. (60)Больше никто не посмеет разлучить нас.
          (61)Орёл всё кружил и кружил надо мной и опустился уже настолько низко, что я услышал шум его крыльев. (62)Хищник был очень осторожен, осмотрителен. (63)На ясном фоне неба он казался совершенно чёрным, зловеще чёрным. (64)И я замер. (65)Не испугался, но замер и приготовился к борьбе.
          – (66)Друг мой милый, верный, будь спокойна, я – живой, и тебе не придётся выносить меня с поля боя. (67)Сохрани только наших детей до моего возвращения, – обращался я к своей любимой.
          (68)Сквозь ресницы я разглядел раздвинутые, как бы ощеренные тупые концы крыльев – каждое перо отдельно, кривой хищный клюв и мощные стальные когти. (69)Мягкий тугой шум становился всё слышнее. (70)Сейчас орёл должен спикировать, и тогда он узнает, что я живой. (71)Я схвачу его, сомну, разбойник поплатится головой за свою самонадеянность. (72)Ой, не трогай, улетай, пока не поздно, подобру-поздорову!
          (73)От сердца пошёл огонь по всему телу – к мускулам рук, ног, я напрягся и, видимо, шевельнулся. (74)В тот же миг орёл круто взмыл вверх и с недоуменным клёкотом полетел в сторону синих скал.
          – (75)Так-то лучше! – сказал я вслух и ещё долго-долго лежал не двигаясь под ясным высоким небом.
(По А. Я. Яшину*)

*Александр Яковлевич Яшин (Попов) (1913–1968) – известный русский поэт и писатель. В сборниках лирики («Совесть», «День творенья») – поэзия русского Севера, стремление трезво переосмыслить свой жизненный путь в свете нравственного идеала. В рассказах и повестях («Рычаги», «Вологодская свадьба», «Баба Яга», «В гостях у сына») – осуждение духовного рабства, «двоемыслия», правдивая картина современной деревни.
Какое утверждение соответствует содержанию текста?

          (1)Бунин умер под чужим небом в ненужном и горьком изгнании, которое он сам создал для себя, в непереносимой тоске по России и своему народу. (2)Кто знает, сколько отчаяния от этой разлуки перенёс наедине с собой этот внешне спокойный и сдержанный человек?
          (3)Меня просили сказать вступительное слово на первом вечере памяти Бунина. (4)Я начал готовиться к нему, но открыл наугад одну из книг Бунина – и всё пропало! (5)Я зачитался, и у меня почти не осталось времени, чтобы набросать на бумаге заметки о Бунине. (6)Я забыл обо всём. (7)Такова сила бунинского таланта, бунинского слова, сила его беспощадно-прекрасного и безукоризненного мастерства.
          (8)Как часто и глубоко мы ошибаемся в своих оценках писателей из-за неистребимой склонности приклеивать на каждого писателя ярлыки. (9)Чехов почти всю жизнь прожил с ярлыком «пессимиста» и «певца сумерек», о Бунине всегда говорили как о «холодном мастере» и «бесстрастном парнасце».
          (10)Какими жалкими кажутся все эти наклейки, когда читаешь книги Бунина и постепенно открываешь за этим внешним бесстрастием огромное человеческое сердце, впитавшее в себя ещё недавнее чёрное горе русской деревни, её сирую в то время и жестокую долю.
          (11)Не помню уже в который раз перечитал рассказы Бунина «Худая трава» и «Илья-пророк». (12)Каждый из этих рассказов, говоря словами самого Бунина, полоснул меня ледяной бритвой по сердцу. (13)Мало найдётся в нашей литературе таких щемящих рассказов, полных скрытой любви к простому человеку. (14)И не только любви, но и полного понимания, полного проникновения в его мысли и сердце.
          (15)Бунин дошёл, особенно в своей автобиографической книге «Жизнь Арсеньева», до того предела в области прозы, о котором говорили Чехов и Лев Толстой. (16)До предела, когда проза сливается в одно органическое неразделимое целое с поэзией, когда нельзя уже отличить поэзию от прозы и каждое слово ложится на душу, как раскалённая печать.
          (17)Бунина большинство знает главным образом как прозаика. (18)Но как поэт он стоит на уровне своей прозы. (19)У него много превосходных стихов. (20)Стихи эти, как и проза Бунина, говорят о необыкновенной его способности перевоплощаться, если можно так выразиться, во всё то, о чём он пишет.
          (21)Почти мгновенно Бунин схватывает и закрепляет в слове те черты людей и пейзажа, которые с особой точностью передают сущность того, о чём он пишет.
          (22)Да, Бунин суров, почти безжалостен. (23)Но вместе с тем он пишет о любви с огромной силой. (24)Для него любовь гораздо шире и богаче, чем обычное представление о ней. (25)Для него любовь – это приобщение ко всей красоте и ко всем сложностям мира. (26)Для него любовь – это ночи, дни, небо, беспредельный шум океана, книги и размышления. (27)Одним словом, любовь – это всё, что существует вокруг.
          (28)Бунин великолепно, с полным совершенством владел русским языком. (29)Он его знал так, как может знать лишь человек, бесконечно любящий свою страну. (30)Язык Бунина прост, даже временами скуп, очень точен, но вместе с тем живописен и богат в звуковом отношении – от звенящей медью торжественности до прозрачности льющейся родниковой воды, от размеренной чеканности до интонаций удивительной мягкости, от лёгкого напева до медленных раскатов грома. (31)Безусловно, в области языка Бунин – мастер почти непревзойдённый.
          (32)Как каждый большой писатель, Бунин много думал о счастье. (33)Ждал его, искал и когда находил, то щедро делился им с людьми.
          (34)В этом смысле очень характерны две его строфы, которыми я и закончу свои слова о Бунине:
                    (35)О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
                    (36)А счастье всюду. (37)Может быть, оно
                    Вот этот сад осенний за сараем
                    И чистый воздух, льющийся в окно.
                    (38)В бездонном небе лёгким белым краем
                    Встаёт, сияет облако. (39)Давно
                    Слежу за ним… (40)Мы мало видим, знаем,
                    А счастье только знающим дано.
(По К. Г. Паустовскому*)

*Константин Георгиевич Паустовский (1892–1968) – русский писатель, мастер лирико-романтической прозы, автор произведений о природе, исторических повестей, художественных мемуаров.
Какое утверждение соответствует содержанию текста?

          (1)Мещёра – остаток лесного океана. (2)Мещёрские леса величественны, как кафедральные соборы. (3)Даже старый профессор, ничуть не склонный к поэзии, написал в исследовании о Мещёрском крае такие слова: «Здесь в могучих сосновых борах так светло, что на сотни шагов вглубь видно пролетающую птицу».
          (4)По сухим сосновым борам идёшь, как по глубокому дорогому ковру, на километры земля покрыта сухим, мягким мхом. (5)В просветах между соснами косыми срезами лежит солнечный свет. (6)Стаи птиц со свистом и лёгким шумом разлетаются в стороны.
          (7)Кроме сосновых лесов, мачтовых и корабельных, есть леса еловые, берёзовые и редкие пятна широколиственных лип, вязов и дубов.
          (8)Путь в лесах – это километры тишины, безветрия. (9)Это грибная прель, осторожное перепархивание птиц. (10)Это липкие маслюки, облепленные хвоей, жёсткая трава, холодные белые грибы, земляника, лиловые колокольчики на полянах, дрожь осиновых листьев, торжественный свет и, наконец, лесные сумерки, когда из мхов тянет сыростью и в траве горят светляки.
          (11)Закат тяжело пылает на кронах деревьев, золотит их старинной позолотой. (12)Внизу, у подножия сосен, уже темно и глухо. (13)Бесшумно летают и как будто заглядывают в лицо летучие мыши. (14)Какой-то непонятный звон слышен в лесах – звучание вечера, догоревшего дня.
          (15)А вечером блеснёт наконец озеро, как чёрное, косо поставленное зеркало. (16)Ночь уже стоит над ним и смотрит в его тёмную воду, ночь, полная звёзд. (17)На западе ещё тлеет заря, в зарослях волчьих ягод кричит выпь, и на мшарах бормочут и возятся журавли, обеспокоенные дымом костра.
          (18)Всю ночь огонь костра то разгорается, то гаснет. (19)Листва берёз висит не шелохнувшись. (20)Роса стекает по белым стволам. (21)И слышно, как где-то очень далеко – кажется, за краем земли – хрипло кричит старый петух в избе лесника.
          (22)В необыкновенной, никогда не слыханной тишине зарождается рассвет. (23)Небо на востоке зеленеет. (24)Голубым хрусталём загорается на заре Венера. (25)Это лучшее время суток. (26)Ещё всё спит. (27)Спит вода, спят кувшинки, спят, уткнувшись носами в коряги, рыбы, спят птицы, и только совы летают около костра медленно и бесшумно, как комья белого пуха.
          (28)Котелок сердится и бормочет на огне. (29)Мы говорим шёпотом, потому что боимся спугнуть рассвет. (30)С жестяным свистом проносятся тяжёлые утки. (31)Туман начинает клубиться над водой. (32)Мы наваливаем в костёр горы сучьев и смотрим, как подымается огромное белое солнце, солнце бесконечного летнего дня.
          (33)Так мы живём в палатке на лесных озёрах по нескольку дней. (34)Наши руки пахнут дымом и брусникой, и этот запах не исчезает неделями. (35)Мы спим по два часа в сутки и почти не знаем усталости.
          (36)В Мещёре почти у всех озёр вода разного цвета. (37)В Чёрном озере она чёрная и прозрачная. (38)В иных озёрах (например, в Чёрненьком) вода напоминает блестящую тушь. (39)Трудно, не видя, представить себе этот насыщенный, густой цвет. (40)И вместе с тем вода в этом озере, так же как и в Чёрном, совершенно прозрачная.
          (41)Этот цвет особенно хорош осенью, когда на чёрную воду слетают жёлтые и красные листья берёз и осин. (42)Они устилают воду так густо, что чёлн шуршит по листве и оставляет за собой блестящую чёрную дорогу. (43)Но этот цвет хорош и летом, когда белые лилии лежат на воде, как на необыкновенном стекле. (44)Чёрная вода обладает великолепным свойством отражения: трудно отличить настоящие берега от отражённых, настоящие заросли – от их отражения в воде.
          (45)В Урженском озере вода фиолетовая, в Сегдене – желтоватая, в Великом озере – оловянного цвета, а в озёрах за Прой – чуть синеватая. (46)В луговых озёрах летом вода прозрачная, а осенью приобретает зеленоватый морской цвет и даже запах морской воды.
          (47)Но большинство озёр всё же чёрные. (48)Старики говорят, что чернота вызвана тем, что дно озёр устлано толстым слоем опавших листьев. (49)Бурая листва даёт тёмный настой. (50)Но это не совсем верно. (51)Цвет объясняется торфяным дном озёр, и чем старее торф, тем темнее вода.
(По К. Г. Паустовскому*)

*Константин Георгиевич Паустовский (1892–1968) – русский писатель, мастер лирико-романтической прозы, автор произведений о природе, исторических повестей, художественных мемуаров.
Какое утверждение соответствует содержанию текста?

          (1)Весной в Подмосковье, пряча лыжи на чердак, я заметил развешенные по стропилам кисти рябины, которую осенью сам собирал, сам нанизывал на верёвки, а вот забыл о ней и, если бы не лыжи, не вспомнил бы.
          (2)В давнее время на моей родине рябину заготовляли к зиме как еду, наравне с брусникой, клюквой и грибами. (3)Пользовались ею и как средством от угара, от головной боли.
          (4)В Подмосковье я собирал рябину больше из любви к этим своим воспоминаниям о детстве, да ещё потому, что в прошедшем году уродилось её на редкость много, и жалко было, что сочные, красные ягоды расклёвывают дрозды.
          (5)На тёмном чердаке под самой крышей связки рябины висели, словно берёзовые веники. (6)Листья на гроздьях посохли, пожухли и свернулись, и сами ягоды, перемёрзшие за зиму, тоже чуть сморщились, вроде изюма, зато были вкусны. (7)Свежая рябина горьковата и чересчур кисла, есть её трудно, как и раннюю клюкву. (8)Но клюква и рябина, прихваченные морозом, приобретают ни с чем не сравнимые качества: и от горечи что-то осталось, а всё-таки сладко.
          (9)Попробовав ягоды тут же на чердаке, я первым делом обрадовался, что опять смогу как-то побаловать своих детей и лишний раз доказать им, что деревенское детство не только не хуже, а во многих отношениях даже лучше детства городского. (10)Вспомнив, с каким наслаждением мы в детстве ели её, мороженую, я решил про себя: вот угощу – и почувствуют мои птенцы, что значит настоящая природа, настоящая Россия, и мы больше будем понимать друг друга.
          (11)Кстати, и цветёт-то рябина удивительно красиво, пышно и тоже гроздьями. (12)Каждое соцветие – целый букет. (13)Но весной разных цветов так много, что эти бело-кремовые гроздья на деревьях как-то не бросаются в глаза. (14)К тому же весной детям моим не до цветов, не до красот природы, не до поездки в деревню. (15)Школьные перегрузки, часто нелепые, не оставляют времени у них и у преподавателей, чтобы интересоваться живой землёй. (16)Да и осенью, когда на полосах поспевает горох, на грядках овощи, а в лесах грибы, брусника, они, дети, должны быть в городе, за партами, и если что видят, то лишь на торговых лотках.
          (17)А я вспомнил о Бобришном Угоре на моей родине. (18)Осенью, когда похолодает, и по утрам река светла до дна, и лесные опушки просвечивают насквозь, когда на мокрой от росы траве посверкивает паутина, а в ясном, прозрачном воздухе носятся стаи молодых уток, – вдруг из всех перелесков выдвигаются на передний план нарядные, увешанные гроздьями рябины. (19)Вот они мы, не проглядите, дескать, не пренебрегайте нашей ягодой, мы щедрые! (20)Ветерок их оглаживает, ерошит сверху донизу, и птицы на каждой ветке жируют, перелетая, как из гостей в гости, с одной золотой вершины на другую, а они стоят себе, чуть покачиваясь, и любуются сами собой…
          (21)Всё, конечно, может примелькаться, ко всему со временем привыкаешь, но такое не заметить трудно. (22)Вскинешь голову и неожиданно для себя, как после долгой отлучки, и словно бы уже не глазами, а каким-то внутренним, духовным зрением увидишь всю эту красоту в удивительно чистом завораживающем сиянии. (23)Увидишь, как в первый раз, всё заново, и радуешься за себя, что увидел. (24)Ни наяву, ни во сне этого забыть никогда нельзя. (25)Вот она какая, наша рябина!
          (26)Недаром же, истосковавшись по родине, русская поэтесса, сколь ни уверяла себя и других, будто её уже ничто не может обольстить, что ей «всё равно и всё – едино», всё безразлично, в конце стихотворения признавалась:
Но если по дороге куст
Встаёт, особенно – рябина…
(По А. Яшину)
Какой(-ие) тип(-ы) речи представлен(-ы) в предложениях 17–20?